Новости от Дениса Урубко.

Поскольку не все казахстанцы могут просматривать blogspot, копирую последние новости из блога Дениса Урубко:

Акклимуха по-армейски

Вот и пролетели несколько дней экспедиции. Если не задумываться о конечной цели всего происходящего, то на первый взгляд, ничего серьезного не происходит. Я подразумеваю спортивную составляющую всего этого экшна. Но если говорить о событиях общечеловеческих, то случилось сложное для понимания… всегда неожиданное и жесткое событие. В российской экспедиции умер человек. Когда 07 мая мы с Симоне поднялись в Третий лагерь на склоне Лхотзе, то все обстояло как нельзя лучше. Светило солнце, в палатке было тепло, горелка урчала, выдавая мегалитрами желанную влагу. Напротив входа красовался черной пирамидой Эверест. Уже ближе к вечеру снизу подошел шерпа Пемба, и с довольным видом начал извлекать из рюкзака веревку и железо.
— Вы же на новый маршрут собираетесь теперь, — желая нас обрадовать сказал он. — Вот я и принес из Второго Лагеря… чтобы вам меньше тащить.

— Пемба! — ошалело произнес мой друг, — но нам эти френды и закладки нужны НЕ здесь.
— Ого! Вот это трудолюбие у парня! — засмеялся я. — Так, между делом притаранить сюда пять килограммов… Пемба!
Глядя на наш неподдельный восторг, парень тоже принялся смеяться. Однако, пришлось объяснить ситуацию.
— Ладно, — пожал он плечами, как ни в чем ни бывало. — Завтра вниз утащу. Он небрежным жестом выкинул все из палатки… Однако, затем снова прищурился на меня.
— Ты знаешь, что у Россиян человек погиб? Мы с Симоне оторопели. Так не бывает! Такой чудесный день… и утром Диму Павленко встретили — все было нормально.
Кто и как погиб Пемба, конечно, не знал. Ему об этом сказал встречный шерпа. Симоне судорожно схватился за спутниковый телефон, пытаясь дозвониться в Базу или Катманду. А я сидел в шоке, пытаясь вспомнить… Наверх ушли пятеро. Гена Кириевский, Коля Тотмянин, Леха Болотов, Володя из Иркутска, что передал мне подарок от Гичева… и пятый. Я не знал, кто.
По словам Пембы остальные Россияне все спустились в Базу. Что-либо делать самим без малейшей информации, без поддержки, мы не могли. Конечно же, если бы нужна была помощь живому человеку мы бы уже висели на веревках, торопясь, загоняя себя… Однако, в данном случае…
— Завтра наверх? Симоне, будем просто работать по своему плану?
— Ну, а что мы можем теперь? — развел руками итальянец.
К сожалению, простота и добродушие шерпов, работающих в коммерческих экспедициях, могут оказывать и плохую услугу. Так случилось, что ребята хотели помочь и здесь — притащили высотные ботинки в Третий лагерь. Для Симоне. Однако, перепутали… Или бес их попутал :) Но вместо пары ботинок следующим утром Симоне обнаружил два левых… или правых. От ботинок Альдо и своих. Модель «Олимпус монс» приказала долго жить, и мы надели привычные «Батуры». Конечно, я изначально планировал работать в них до Южного Седла. Однако, Симоне пришлось хуже. Акклиматизация у него была слабее, чем у меня. И когда порывы ветра на склоне у 7500 даванули по всем правилам, то мой друг решил уйти вниз, и не рисковать пальцами. Потому что холодно было по всем прогнозам погоды.

А я пошел дальше, запоздало соображая, что все продукты остались в рюкзаке моего друга. Ну… На высоте обычно есть не хочется, успокоил я себя. А горелка с газовым баллоном и котелком были при себе. Так я и брел, постепенно поднимаясь по кулуару между Эверестом и Лхотзе. К контрфорсу Женевцев. Навстречу попались несколько шерпов, делавших заброску для коммерческих экспедиций. Они красноречиво крутили пальцами у виска, и твердили, как проклятие «very windy», советовали уматывать вниз. Однако, понимая, насколько близка заветная цель акклиматизации на 8000, я упрямо крутил головой, и жюмарил в направлении свистопляски всех ветров мира. В сторону Лхотзе смотреть не хотелось. Там, у палаток Четвертого лагеря было видно человеческое тело — навзничь. Кто это был? Кто??? — продолжал я себя спрашивать. Хотя! Какая теперь разница, если человек умер… Просто, если погибает друг, это сложнее — для самого себя искать оправданий. Где-то внизу у подножия этой же проклятой горы год назад погиб Сергей Самойлов. И я до сих пор не могу простить себе, что не отговорил его ехать в ту авантюру, не сделал хоть что-то — предотвратить… Пусть и считал бы он меня кретином, пусть и поставил бы я крест на наших отношениях. Но он был бы жив. Как в 2004 году ему ошпарили ногу кипятком из чайника. И на пик Ленина зимой он не поехал.

Часам к одиннадцати я выбрался на плато Южного Седла Эвереста. Здесь разноцветными грудами лежали кислородные баллоны. Как на базаре в Алматы или Оше лежат арбузы. Там-сям. В сумме не меньше двух сотен. Неужели люди способны столько выдышать! — подумал я. Но тут же отвлекся на более насущные проблемы. Было холодно на ветру. Он прилетел за тысячи километров с единственной целью — заморозить меня, иссушить высотой, истрепать до нитки. Неподалеку виднелась палатка, и я направился к ней, справедливо рассудив, что кроме меня на этом необитаемом клочке мира ночевать никто не собирается. И выбор был, скажем так, невелик. Весь день я топил лед, который накромсал неподалеку. Пил воду. Вспоминал прилавки супермаркета Magnum, забитые пакетами с соком. СОК я пил в дни голоданий, когда готовился к экспедиции… Томатный и яблочный, ананасовый и персиковый. Вкусно! Эх, сюда бы пару пакетов. Когда уставал от воспоминаний и становилось скучно, я бродил по окрестностям, развлекаясь перепиныванием газовых баллонов, коих здесь было немеряно. Нашел даже парочку полных. И, конечно же, не смог устоять против собственной жадности — притаранил к палатке, которая послужила мне таким приятным укрытием.

Ветер усиливался. По прогнозу от Карла Габбла сегодня предстояло заполучить около сотни километров в час, а на завтра ожидался максимум до полутора сотен. Елы-палы! Укутываясь в сумерках в спальный мешок я слушал треск ткани палатки над головой, и думал… Мама, наверняка, была бы против. Что ж! Только продержаться ночь, и уносить ноги отсюда! Очевидно, 08 мая я был самым высокогорным бомжом на планете. Потому что на 8000 никто не тусовался.
Уже к полуночи я проснулся от того, что палатка тряслась подобно стаканчику игральных костей. Кто был костьми — сами понимаете. Вытряхивать меня отсюда собирались не шутя. Прикинув, что надо быть готовым ко всему, я оделся, обул ботинки, прибрал поближе рюкзак и вещи, и снова провалился в сон. Прогрессирующая непогода обещала в ближайшем будущем показать всем где раки зимуют.

Однако, я не собирался оставаться безвольным зрителем. В свое время насмотрелся, знаете ли. И едва рассвело, я покинул это неприютное место. На ребро Женевцев пришлось выбираться ползком — задом наперед, как пресловутый зимующий рак. Потому что лицом к ветру стоять было невозможно. Да и вообще, удерживаться на ногах можно было только при помощи рук, на четвереньках. Пару раз падал. Снова порвал кошками с трудом заштопанные штаны. Зато наградой мне стало золото и багряный бархат рассвета над Гималаями. Прямо передо мной подобно длани Творца освящал просыпавшийся мир Чо-Ойю, мой Бог Бирюзы. Это было золото Piolet d’Or, то, что я пережил год назад. Все, чем были для меня горы.

А в Базе было тепло. За прошедшие два дня снег на морене растаял. И солнце жарило уставших от высоты клаймберов. — А я смотрю… Чьи это желтые ботинки по камням клацают?! — окликнул меня Вилли Бенегас от своей палатки. — Пить хочешь? — Хочу, но… — ответил я. — Доковыляю до своего лагеря, там напьюсь. Спасибо. — С Южного Седла? За сколько спустился? — А теперь который час? Девять? Ну… я в пять часов стартовал… Очень боялся по ледопаду проходить, когда его солнце согреет… — За четыре часа? Ты животное, — просто улыбнулся Вилли. — Вечером с Симоне заходите в гости. Будем Мате пить. Я согласно кивнул, уже весь в своих мыслях, и поспешил дальше, домой. Настраиваясь на завтрак. Обычные высотные будни. Если не считать смерти Сергея Дуганова. Потому что смерть не становится обыденной. Никогда.

фото Денис Урубко

Вид с ребра Женевцев на Западный цирк под Эверестом

На 8000 м

Закат над Чо-Ойю

Базовый лагерь и ледопад Кхумбу